Русские сказки - Страница 13

На купеческой земле замесят нового человека – он или дегенератом родится, или в бюрократы попасть хочет; на дворянских угодьях – как и прежде всегда было – произрастают существа с намерениями поглотить все доходы государства, а на землях мещан и разных мелких владельцев растут буйным чертополохом разных форм провокаторы, нигилисты, пассивисты и тому подобное.

– Но – всё это мы уже имеем в количестве весьма достаточном! – сознались друг другу мудрые жители и серьезно задумались:

«Допущена нами какая-то ошибка в технике творчества, но – какая?»

Сидят, размышляют, а грязища кругом так и хлещет волною морскою, о господи!

Пререкаются:

– Вы, Сельдерей Лаврович, слишком обильно и всесторонне плюетесь…

– А у вас, Корнишон Лукич, мужества на это не хватает…

А новорожденные нигилисты, притворяясь Васьками Буслаевыми, – ко всему относятся презрительно и орут:

– Эй, вы, овощи! Соображай, как лучше, а ми вам… поможем наплевать на всё…

И плюют и плюют…

Скучища всеобщая, взаимоозлобление и грязь.

На ту пору проходил мимо, отлынивая от уроков, Митя Коротышкин, по прозванию Стальной Коготь, ученик второго класса мямлинской гимназии и знаменитый коллекционер иностранных марок, идет он и – видит: сидят люди в луже, поплевывают в оную и о чем-то глубоко мыслят.

«Взрослые, а пачкольи!» – подумал Митя с дерзостью, свойственной малым годам.

Рассмотрел, нет ли среди них чего-нибудь педагогического, и, не заметив оного, осведомился:

– Вы зачем, дяденьки, в лужу залезли? Один из жителей, обидевшись, вступил в спор:

– Где тут лужа? Это просто подобие хаоса довременного!

– А чего вы делаете?

– Нового человека хотим создать! Надоели такие, как ты вот…

Заинтересовался Митя.

– А по чьему подобию?

– То есть – как? Мы желаем бесподобного… проходи!

Будучи ребенком, еще не посвященным в тайны природы, Митя, конечно, обрадовался случаю присутствовать при таком важном деле и простодушно советует:

– Сделайте о трех ногах!

– Это к чему же?

– Он смешно бегать будет…

– Поди прочь, мальчик!

– А то – с крыльями? Вот ловко бы! Сделайте с крыльями, ей-богу! И пусть бы он учителей похищал, как кондор в «Детях капитана Гранта», – там, положим, кондор не учителя утащил, а лучше бы учителя…

– Мальчик! Ты говоришь вздор и весьма даже вредный! Вспомни молитву до и после учения…

Но Митя был мальчик фантастический и всё более увлекался:

– Идет учитель в гимназию, а он бы его – хоп! сзади за воротник и понес бы по воздуху куда-нибудь – это всё равно уж! – учитель только ножками болтает, а книжки так и сыплются, и чтобы их не найти никогда…

– Мальчик! Ступай уважать старших!

– А он кричит жене сверху: «Прощай, возношусь в небеса, я ко Илия и Енох», а она стоит среди улицы на коленях и ноет: «Восиитательчик мой, недагогчик!..»

Они на него рассердились.

– Пшел! Болтать пустяковину и без тебя есть кому, а тебе еще рано!

И прогнали. А он, отбежав несколько, остановился, подумал и спрашивает:

– Вы – взаправду?

– Конечно же…

– А не выходит?

Вздохнули они угрюмо и говорят?

– Нет. Отстань…

Тогда Митя отошел от них подальше, показал им язык и дразнится:

– А я знаю почему, а я знаю почему!

Они – за ним, он – от них, но, привыкшие к перебежкам из лагеря в лагерь, догнали они его и давай трепать.

– Ах ты… старших дразнить?…

Митя – плачет, умоляет:

– Дяденьки… я вам суданскую марку… у меня дубликат… перочинный ножик подарю…

А они его директором пугают.

– Дяденьки! Я, ей-богу, никогда больше не буду дразниться! И, право же, я догадался, отчего не создается новый человек…

– Говори!

– Отпустите маленько!

Отпустили, но держат за обе руки, он же им говорит:

– Дяденьки! Земля – не та! Не годится земля, честное слово, сколько вы ни плюйте, ничего не выйдет!.. Ведь когда бог сотворил Адама по образу и подобию своему, – земля-то ничья была, а теперь вся – чья-нибудь, вот отчего и человек всегда чей-нибудь… и дело вовсе не в плевках…

Это их так ошеломило, что они и руки опустили, а Митя – драла да, отбежав от них, приставил кулак ко рту и кричит:

– Краснокожие команчи! Ир-рокезы!

А они снова единодушно уселись в лужу, и мудрейший из них сказал:

– Коллеги, продолжаем наши занятия! Забудем об этом мальчишке, ибо несомненно, что он переодетый социалист…

Эх, Митя, милый!

XII

Жили-были Иванычи – замечательный народ! Что с ним ни делай – ничему не удивляется!

Жили они в тесном окружении Обстоятельств, совершенно не зависящих от законов природы, и Обстоятельства творили с ними всё, что хотели и могли: сдерут с Иванычей семь шкур и грозно спрашивают:

– А где восьмая?

Иванычи, нисколько не удивляясь, отвечают покорно Обстоятельствам:

– Еще не выросла, ваши превосходительства! Погодите маленько…

А Обстоятельства, нетерпеливо ожидая наращения восьмой шкуры, хвастаются соседям, письменно и устно:

– У нас народонаселение благорасположено к покорности, делай с ним что хошь – ничему не удивляется! Не то, что у вас, например…

Так и жили Иванычи, – работали кое-что, подати-налоги платили, давали взятки кому сколько следует, а в свободное от этих занятий время – тихонько жаловались друг другу:

– Трудно, братцы!

Которые поумнее – предрекают:

– Еще и труднее будет!

Иногда кто-нибудь из них прибавлял к этим словам еще словечка два-три, и о таком человеке почтительно говорили:

– Он поставил точку над i!

Дошли Иванычи даже до того, что заняли большой дом в саду и посадили в него специальных людей, чтобы они изо дня в день, упражняясь в красноречии, ставили точки над i.